Мне снились места, в которые нет возврата. В моем сне все обрушившиеся потолки заново сложились над нами. Пламя вернулось в бомбы, которые падали вверх, исчезая в чреве самолетов, чьи винты вращались справа налево, как минутные стрелки часов во всем Дрездене, только быстрее. В моем сне весна пришла после лета, лето — после осени, осень — после зимы, зима — после весны. В моем сне слезы катились по его щекам вверх и растворялись в глазах. В моем сне художники вымешали из зеленого желтое и синее. Из коричневого — радугу. Дети выбелили книжки-раскраски цветными карандашами, а матери, потерявшие детей, расштопали свои траурные одежды ножницами. В моем сне люди извинялись за предстоящие ссоры, и свечи зажигались от вдохов. Влюбленные помогли друг другу надеть трусы, застегнули друг на друге рубашки, и одевались, одевались, одевались. Мой сон дошел до самого начала. Ливень втянулся в тучи. Дождь начался после радуги. В конце моего сна Ева повесила яблоко на ветку. Древо сложилось в землю. Стало проростком, ставшим зерном. Бог соединил сушу и воду, небо и воду, воду и воду, вечер и утро, нечто и ничто. Он сказал: Да будет свет. И стала тьма. Ночь, после которой я все потеряла, была самой обычной.